Признаюсь, ехал в Казань 15 июля с изрядной долей скепсиса. Балет «Анюта» по Чехову? На благотворительном вечере в Татарском театре оперы и балета имени Мусы Джалиля для участников СВО и их семей? В исполнении гастролирующей труппы Большого? Звучало как рискованный эксперимент. История Анны Петровны из «Анны на шее» – тонкая, ироничная, почти камерная. Выдержит ли она масштаб балетной сцены, да еще в постановке Васильева, изначально задуманной для телекамер?
Первое, что обрушилось на зал – мощь и сложность партитуры Валерия Гаврилина. Она не просто аккомпанирует, она диктует, требует от танцовщиков невероятной эмоциональной отдачи и технической виртуозности одновременно. Уже это стало первым серьезным вызовом для труппы. Смогут ли они не просто станцевать, но и прожить эту музыку? Ответ пришел с появлением Анюты – Марии Шуваловой. С первых минут стало ясно: это не просто солистка, это артистка, несущая на себе весь груз чеховской героини. Что поразило в первую очередь? Полное отсутствие показной виртуозности. Казалось бы, прима Большого обязана блистать сложнейшими элементами. Но Шувалова выбрала иной путь. Ее техника – безусловно, безупречная – была абсолютно подчинена драме. Это тот редчайший случай, когда чистота линий, апломб, филигранная устойчивость служат не для вызова оваций, а для передачи мучительной эволюции характера: от дрожащей, почти невесомой провинциалки до женщины, чей внезапно обретенный светский лоск лишь маскировал внутреннюю пустоту. Это был не танец про Анюту, это было бытие Анюты на сцене. Ее молчаливые пластические монологи, скупые жесты, сдвинутая бровь или едва заметная перемена в осанке говорили громче любых па.
Особого разговора заслужил дуэт с Студентом (Игорь Пугачев). Известно, что Васильев позволил себе здесь отступление от чеховской иронии, введя откровенно лирическую ноту. Рискованно? Несомненно. Но Шувалова и Пугачев сделали этот риск художественно оправданным. Не только благодаря идеальной синхронности (хотя и она была), а потому, что Шувалова сумела передать мимолетность, наваждение этого чувства для своей героини. В ее пластике читалось не столько счастье, сколько отчаянная, почти паническая попытка ухватиться за призрак прежней жизни, за иллюзию искренности посреди фальшивого света. Пугачев был старателен и точен, но именно Шувалова своей внутренней концентрацией, едва уловимыми нюансами придала дуэту ту самую обреченную романтичность, которая заставила зал замереть. Не сентиментальность, а горечь ускользающей возможности – вот что прозвучало.
Разумеется, убедительность центрального образа немыслима без окружающего мира. Олег Ивенко (Модест Алексеич) мастерски передал не просто расчет, а самоуверенную тяжесть власти и денег, подавляющую Анюту. Дмитрий Строителев (Петр Леонтьевич) вызвал настоящее сочувствие – его бессилие отца было осязаемо и трагично. Ильнур Гайфуллин (Артынов), Артем Белов (Его сиятельство) и Александра Елагина (Студентка) не просто заполняли пространство – они создавали ту самую среду обитания, светскую, фальшивую, давящую, против которой так отчаянно, пусть и неосознанно, бунтовала Шувалова-Анюта. Их звания (з.а. Татарстана, России, лауреаты) в данном случае – не просто строчка в программке, а гарантия глубины созданных характеров.
И вот финал. Музыка смолкла. И… Тишины не случилось. Ее моментально сменил нарастающий гул, перешедший в сплошные, яростные овации. Зал встал. Это не было данью вежливости. Это был стихийный выплеск переполнявших людей эмоций – от сострадания до горечи и глубочайшего восхищения. Артистов вызывали снова и снова,https://disk.yandex.ru/d/2onaAmzKfJwtoQ Шувалова, стоя в луче света, принимала цветы, и ее лицо, еще минуту назад – безупречная маска светской дамы, теперь выражало искреннюю, почти детскую усталость и… облегчение? Это был красноречивый финальный аккорд к ее невероятно сложной партии. В этих овациях – признаюсь, редкий для меня случай! – я услышал не просто благодарность труппе Большого, а личную признательность Шуваловой за ту потрясающую психологическую достоверность, которую она подарила Анне Петровне. Она заставила поверить в балетную Анюту так же безоговорочно, как Чехов – в свою Анну.
И конечно, нельзя забыть вес этой постановки в истории. «Анюта», рожденная гением Владимира Васильева для телеэкрана в 1982-м и покорившая миллионы (приз «Интервидения», Госпремия РСФСР), обрела сценическую жизнь в 1986-м – сначала в Неаполе (Сан-Карло), затем на родной сцене Большого. Ее возвращение в обновленной редакции в 2022 году – событие. И казанский показ, с Шуваловой в главной роли, доказал: эта хореографическая интерпретация чеховской истории не просто жива – она обретает новую глубину в руках таких артистов.
